Какую роль играет цвет в творчестве детей

Независимо от того, является художник реалистом, экспрессионистом, абстракционистом или кем-то еще, колористическое решение его картины должно с наибольшей силой раскрывать ее эмоциональную атмосферу в цветовых образах. Проще говоря, художник выбирает цвет, созвучный определенному чувству и выражающий его. Об этом свидетельствуют и практика живописцев, и их бесчисленные высказывания. Ну а дети? Способны они к такому обращению с цветом?

Какую роль играет цвет в творчестве детей?

Задание на выбор цвета для детей

Показываем ребенку контурный рисунок, на котором изображен добрый волшебник в своем саду. Рассказываем о нем так, чтобы ребенок испытал радостное чувство, симпатию к сказочному другу. А потом просим раскрасить рисунок, как сам ребенок захочет. Через некоторое время (или на другом занятии) даем еще один рисунок, который на этот раз изображает вредного колдуна. Атмосфера в его саду тревожная, страшноватая... А контур точно такой же. И у ребенка оказывается единственное средство выразить свое противоположное отношение к изображаемому – дать в двух случаях разные цветовые решения.

Варьируем задания. Сталкиваем то доброе и злое, то грустное и веселое. Сюжеты бывают то сказочные, то реальные (например, о хорошем и плохом мальчике). Но существо задания, не высказанное прямо, неявное для самого ребенка, остается тем же: выразить перемену отношения к изображаемому, изменив цветовое решение.

Задание выполняют сотни детей. Очень различны их решения, но все это многообразие тяготеет к двум полюсам.

Первый. Отношение автора проявляется не только в цвете главных персонажей или предметов, работающих на развитие сюжета в соответствии со словесной оценкой взрослого (сам волшебник, его жезл и т. п.); это отношение полностью определяет всю цветовую систему изображения. Два рисунка, раскрашенные одним ребенком, выглядят как два разных мира. При этом конкретные решения разнообразны: доброе царство – яркое, злое – темное; доброе – в насыщенных цветах, злое – в блеклых; доброе – многоцветное, злое почти ахроматично. Иногда доброе – в теплой гамме, злое – в холодной. Но добра и зла цвет в творчестве детей всегда различен.

Второй. Добро и зло получают однотипный цветовой наряд, и два волшебных царства оказываются практически неразличимы, равноценны в эмоционально-оценочном отношении. Осторожными вопросами удавалось выведать у авторов таких работ, что они и в мыслях не имели что-то «оценивать» с помощью цвета, выражать какие-то переживания... Может, не было самих переживаний, рассказ не взволновал этих детей? Нет, они не меньше других восхищались добрым волшебником, негодовали на злого, порой даже рычали и били кулачком по его изображению, но... не выражали своего отношения с помощью цвета.

Когда рисунки раскрашивали дети пяти, восьми, двенадцати лет – результаты принципиально те же. Но выступила одна закономерность: дети художественно одаренные, хорошо проявлявшие себя в собственном творчестве неизменно оказывались яркими представителями первой группы: целостное цветовое решение их работ выражало «эмоциональную атмосферу» изображаемого события. Так и должно быть – и у больших, и у маленьких художников.

Цветовые стереотипы ребенка

«Чем богаче, разнообразнее жизненные впечатления ребенка, тем ярче, неординарнее его воображение, тем интереснее ассоциации – поиск связей между личным опытом и опытом культуры, тем вероятней, что интуитивная тяга к музыке Моцарта или картинам Клода Моне станет для него впоследствии осмысленной. Ведь содержательность, осмысленность всех элементов музыки или изобразительного искусства опирается на механизмы жизненных и художественных ассоциаций. Полноценное эстетическое восприятие предполагает способность мыслить чувствуя, знать специфику художественной ассоциации и своеобразие языка искусства». О. А. Суслова

Впрочем, дальнейшие занятия показали, что и у других детей можно пробудить способность пользоваться цветом как выразительным средством. Как выяснилось из бесед, главным препятствием для этого служат усвоенные от взрослых стереотипные представления о том, какими «бывают» те или иные предметы и явления. Дерево коричневое, трава зеленая, снег белый... Явление это естественное и даже неизбежное: нужды повседневной жизни не позволяют воспринимать каждый оттенок цвета как нечто уникальное и заводить для него специальное слово. Поэтому обширные цветовые гаммы мы объединяем одним нивелирующим наименованием: «зеленый», «красный» и т. д. А это, в свою очередь, влияет на то, как мы воспринимаем мир. Мы и в самом деле начинаем видеть синий снег белым, темно-розовое небо после вечерней грозы – голубым, серебристо-серую листву – зеленой. И это не только мешает правдиво изображать внешний мир. Традиционность, цветовые стереотипы мешают облекать собственные замыслы в подобающие им цвета. Часто приходилось видеть, как, выполняя наше задание, ребенок, сам того не сознавая, ведет трудную борьбу с навязанным стереотипом и далеко не всегда выходит победителем.

...Когда шестилетний Кеша собрался раскрашивать картинку «про доброго волшебника», он уже знал, что потом будет и злой. Задумался. Потом полувопросительно произнес: «Трава ведь всегда зеленая?..» – «Это сказка, трава может быть и зеленой, и какой угодно другой». Кеша мечтательно вздыхает: «В волшебных садах и красная бывает, и черная...» Видно, очень хотелось, чтобы добрый волшебник жил в красном саду, а злой – в черном! Но, помечтав, мальчик «взял себя в руки» и стал красить траву «как положено», первым попавшимся под руку зеленым мелком.

К счастью, задача оказалась не такой уж трудной. Пусть, например, дети попытаются раскрасить не изображения доброго и злого волшебников, а, скажем, их коврики – неправильной формы квадраты, каждый их которых расчленен на ряд более мелких геометрических фигур. Эти ковры не простые. Один приносит радость, веселье, здоровье. А кто наступит нечаянно на другой, тотчас начнет чихать, капризничать, скандалить.

Раскрашивая коврики, ребенок уже не испытывает гнета стереотипов, не боится раскрасить «неправильно». И он начинает понимать, что, если не придать коврам подобающее цветовое обличье, их легко будет перепутать. Понимает, что цвет по своему характеру, настроению должен соответствовать содержанию. Несколько подобных заданий – и выразительность цветовых решений начнет проявляться и при изображении людей и предметов. Теперь ребенок не побоится, если нужно, поселить своих героев в черном или красном саду. Впрочем, совсем не обязательно создавать фантастический колорит, чтобы достичь выразительности. Если показать ребенку, как многообразны оттенки цвета, которые мы привыкли называть приблизительным именем «зеленый», если научить его получать нужные оттенки путем смешения красок, он сумеет изобразить и два зеленых сада, противоположных по своей эмоциональной атмосфере.

Оказалось, что выразительность, образность цветовых решений, достигнутая с помощью нескольких искусственных приемов, описанных выше, довольно быстро распространяется и на собственные творческие работы многих детей. Удивительно: в ряде случаев это качество – выразительность – проявлялось не только в цветовых решениях, но и в других сторонах изображения, таких как композиция, характер линии или мазка и т. п.